Москва. 1 октября. INTERFAX.RU - Глава Ростехнадзора Алексей Алешин рассказал в интервью "Интерфаксу", когда заработает новый закон "О промышленной безопасности", о проверках предприятий во время пандемии COVID-19 и о том, что нужно делать, чтобы не допустить аварий, подобных ЧП на ТЭЦ-3 "Норникеля".
- Правительство вернуло Ростехнадзору на доработку законопроект о промышленной безопасности. Какие положения необходимо доработать? Прошла ли уже серия согласительных совещаний в правительстве, все ли разногласия устранены? В какие сроки Ростехнадзору нужно доработать законопроект и снова внести его в Госдуму?
- Законопроект "О промышленной безопасности" необходимо привести в соответствие с принятым в конце июля законом № 248-ФЗ "О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в РФ". Мы его разрабатывали еще до начала "регуляторной гильотины", поэтому с учетом нового закона было принято решение посмотреть, насколько наш законопроект ему соответствует и что в нем нужно поправить.
Концептуальных изменений в новой версии законопроекта не будет. Речь идет о технических деталях, которые затрагивают порядок реализации наших полномочий.
Наш законопроект прошел все необходимые согласования, в его разработке участвовали 18 федеральных органов исполнительной власти, в частности он получил одобрение в ЦБ РФ, "Росатоме". Обновленный вариант мы будем готовы вносить уже в середине октября.
- Когда он должен заработать?
- Все будет зависеть от того, когда его рассмотрит и примет Госдума. Мы планируем, что часть статей вступит в силу с 2021 года, часть - чуть позже. Например, все, что касается системы дистанционного мониторинга. Запуск системы зависит от технической готовности - не только нашей, но и поднадзорных организаций, поэтому в законопроекте предусмотрены переходные периоды.
- Вы упомянули "регуляторную гильотину". Много ли устаревших НПА будет ликвидировано в рамках регуляторной гильотины? Есть ли сложности с этой работой? Как воспринимает пересмотр нормативной базы отраслевые сообщества?
- В области промышленной безопасности отменяется 10 постановлений правительства и 155 наших ведомственных приказов (нормы и правила). В области безопасности гидротехнических сооружений - 6 актов правительства и 20 ведомственных актов. Цифры достаточно большие. Взамен отменяемых нормативных правовых актов предусмотрена разработка Ростехнадзором новых постановлений и ведомственных нормативных правовых актов. Проекты мы уже отработали их с нашей рабочей группой, прошли рассмотрение на подкомиссии в правительстве и внесли их в кабмин.
Таким образом, общее количество нормативных актов должно снизиться в три раза. При этом я хочу обратить внимание, что почти 90% требований останутся, просто мы их приведем в более удобоваримую форму.
За последние шесть-семь лет мы обновили нормативную базу по вопросам промышленной безопасности как минимум на 90%. Требования, которые содержатся в нормативных актах, достаточно современные. Наша работа по реализации положений "регуляторной гильотины" облегчается тем, что основные требования мы с бизнес-сообществом обсуждали и раньше. И сейчас мы занимаемся лишь небольшими "донастройками". Здесь мы работаем достаточно эффективно и быстро, больших споров нет.
Не сомневаюсь, что к 1 января мы справимся с поставленной задачей и выпустим необходимые ведомственные документы по всем направлениям.
- Вы неоднократно выступали за реформирование законодательства в области использования экспертиз промбезопасности. Насколько я понимаю, этот аспект затронут и в новом законопроекте. Нашла ли инициатива понимание в отрасли?
- В России сейчас порядка 70% экспертиз в области промышленной безопасности связаны с продлением ресурса технических устройств. Во всем мире функции по продлению срока эксплуатации технического устройства принадлежат заводу-изготовителю - только он может брать на себя ответственность за такие решения. Предприятие знает свое изделие, материалы, из которых оно сделано, а также как оно себя ведет во время испытаний в разных средах.
У нас же решение о продлении срока эксплуатации технического устройства принимает так называемый независимый эксперт. Но достаточно ли знаний эксперта, который не участвовал в разработке и испытании этого изделия, чтобы взамен разработчика принимать решение о продлении его срока службы? Насколько это заключение объективно?
Нередко, начиная разбираться с экспертизами, мы видим, что подход к их проведению со стороны экспертов формальный - что называется, только печать поставить. И выходит, что для эксплуатирующей организации важно не фактическое проведение экспертизы и подтверждение, что изделие действительно можно эксплуатировать, а бумажка, с которой потом они пойдут отчитываться к нам.
Мы против такого подхода. Нам нужно, чтобы предприятие эксплуатировало абсолютно безопасный объект и несло за него ответственность. Поэтому у нас возникла идея перенести решение по продлению срока службы устройства на уровень компании. Мы обсуждали ее с бизнес-сообществом, там в целом поддержали наше предложение.
Хочу заметить, что речь не идет об отмене экспертизы промышленной безопасности. Мы лишь говорим, что нет обязательной экспертизы, а по желанию - пожалуйста. Главное, чтобы решение о продлении срока службы технического устройства осмысленно и ответственно принимало руководство эксплуатирующей организации.
В таком случае мы решим еще одну проблему - компании начнут привлекать высококвалифицированных специалистов в области экспертизы. Потому что тогда руководитель привлечет не самую дешевую организацию на рынке, а ту, которая действительно разберется, качественно проведет техническое диагностирование и на основании полученной информации даст материалы для дальнейшего принятия решения.
- Каким образом Ростехнадзор будет знать, что сама эксплуатирующая организация не подтасовала результат?
- Сейчас подтасовать проще. А мы пытаемся сделать так, чтобы руководитель много раз обдумал и оценил все риски, прежде чем решил поставить подпись под документом о продлении срока службы технического устройства. Ведь в таком случае, он будет нести персональную ответственность за это решение. Это первое.
Второе - мы таким образом хотим подтолкнуть менеджеров, отвечающих внутри компаний за финансы, быть в постоянном контакте со специалистами в области промышленной безопасности. И при необходимости принимать решение о замене устройства вместо того, чтобы рисковать и бесконечно продлевать его срок службы.
Сейчас в наших нормативных актах почти ничего нет об ответственности собственников. Поэтому, я считаю, нужно юридически вовлекать собственников в процесс организации промышленной безопасности на предприятии, чтобы это стало их прямой обязанностью.
Этот момент мы также предусмотрели в законопроекте "О промышленной безопасности". Мы предлагаем сделать службы контроля на предприятиях подотчетными, как минимум, советам директоров. Сейчас они подчиняются руководителю организации, которое эксплуатирует ОПО.
Такие условия должны быть прописаны в уставах и в законодательстве. И если вдруг произойдет какое-то событие, то уже ни собственник, ни члены совета директоров не скажут, что не знали о проблемах на предприятии.
- Авария на ТЭЦ-3 Норникеля поднимает вопрос эффективности надзора за опасными производственными объектами. На примере этой ситуации мы увидели, что есть много правовых лазеек, из-за которых компании могут избежать проверок и продолжать эксплуатировать ненадлежащее оборудование. Как можно настроить контроль за работой компаний, чтобы избежать подобных ситуаций?
- Я бы разделил этот вопрос на две части: конкретно про этот случай и про систему в целом.
Случай с "Норникелем" - уникальный. В России еще никогда не было аварий, когда из-за разрушения фундамента разрушился резервуар. Ситуация требует дополнительного изучения: почему это произошло, можно ли было предотвратить, какими способами стоило за ней наблюдать. Это вопросы, на которые должна ответить комиссия по расследованию причин аварии.
По документам, с 2016 года этот резервуар был выведен в капитальный ремонт. Насколько документы соответствуют реальной обстановке, тоже должна ответить экспертиза.
Что нужно изменить? Та нормативная база, которая сейчас есть, в целом позволяет контролировать подобного рода объекты. Мне кажется, нужно предлагать компаниям внедрять технические средства, которые могли бы помочь отслеживать и предотвращать такого рода события.
Скорее всего мы будем готовить предложения о запрете использования в таких экологически значимых регионах, как Арктика, резервуаров большого объема. Емкость резервуара "Норникеля" - 30 тыс. тонн. Зачем такие емкости за полярным кругом?
- Есть ли уже конкретный срок завершения причин аварии на ТЭЦ-3?
- Мы должны были закончить расследование до конца сентября, но с учетом технических сложностей было решено продлить его до середины октября.
Необходимо изучить фундамент резервуара, но перед этим емкость нужно было демонтировать. Сейчас проводится бурение, берутся пробы. Надеемся, что за две недели специалисты успеют провести необходимые экспертизы и диагностику. У нас там работает несколько исследовательских институтов, которые специализируются в вопросах изучения вечной мерзлоты и вопросах устойчивости грунтов.
- По итогам проверки "Норникелю" грозит административное дело, штраф?
- Такие решения принимаются только по результатам расследования причин аварии. Пока не хочу давать никаких прогнозов. Но что виновные будут выявлены и наказаны, в этом никто не должен сомневаться.
- После аварии на ТЭЦ-3 по поручению президента Ростехнадзор и Росприроднадзор проверяют объекты по хранению и транспортировке нефти, в частности в Арктике. Что показывают первые итоги проверок компаний? В надлежащем ли состоянии находится оборудование, правильно ли эксплуатируется? Как сами компании воспринимают такие проверки? Нет ли сложностей с доступом к объектам?
- Проверка коснётся 426 опасных производственных объектов, связанных с хранением и транспортировкой нефти и нефтепродуктов. Эти объекты включают в себя 2,3 тыс. резервуаров объемом от 400 до 40 тыс. куб м. Так что у "Норникеля" был еще не самый большой. Также мы проверим около 20 тыс. технических устройств основного технологического оборудования. Это, конечно, очень большая цифра.
На сегодняшний день мы завершили проверку 264 объектов. Выявлено почти 2600 нарушений, привлечено к ответственности 54 собственника, эксплуатация 15 ОПО приостановлена, сумма наложенных штрафов составила 6,5 миллионов рублей.
Думаю, к декабрю мы основную часть проверок закончим.
Сложности есть только с выездом в отдельные, особенно удаленные северные районы.
К настоящему моменту из числа проверенных нами ОПО 7,6% требуют ремонта или полного вывода из эксплуатации. 14,5% оборудования выведено из эксплуатации до начала проверок на основании решений служб производственного контроля поднадзорных организаций, задействованных нами в проверке.
Это не значит, что на всех ОПО могли произойти такие же тяжелые аварии, как на "Норникеле". Окончательные результаты мы будем подводить, когда проверка закончится.
Но в данный момент реакция на нарушения, которые потенциально могут привести к аварийным ситуациям: либо мы приостанавливаем эксплуатацию ОПО, либо организация принимает решение вывести его из эксплуатации самостоятельно. После ситуации с "Норникелем" предприятия более ответственно относятся к проверкам такого рода.
- Ранее сообщалось, что в стране две трети оборудования ОПО с истекшим сроком эксплуатации (такие данные приводил Ростехнадзор в 2018 году). Изменилась ли ситуация за эти два года? В какую сторону?
- За два года она не может сильно измениться: у нас и оборудования очень много, и сама замена занимает гораздо больше времени. Состояние экономики эти два года тоже было не самым лучшим. Поэтому сейчас наша основная задача с учетом всех обстоятельств - снизить риск аварий и несчастных случаев при эксплуатации тех устройств, которые есть.
Для этого Ростехнадзор принимает дополнительные меры - и по линии надзорных мероприятий, и вместе с нашими поднадзорными организациям уточняет программы по ремонту, выявляет, где он необходим.
Мы видим положительный результат: в последние годы фиксируется стабильное снижение аварийности и травматизма на опасных объектах. 2020 год не будет исключением.
Но необходимо понимать, что большая часть аварий - это не проблемы с оборудованием, а все-таки человеческий фактор. Исследования показывают, что по причине неисправности техники в России, к примеру, в угольной - самой "аварийноопасной" отрасли - происходит примерно столько же аварий, сколько и за рубежом, 5%. А вот во всем, что касается производственной дисциплины и организации производственных процессов, мы значительно отстаем от наших зарубежных коллег.
- В июле вы сообщали, что Ростехнадзор намерен инициировать проверки опасных производственных объектов второго класса опасности. Получила ли служба соответствующее поручение правительства? Какие конкретные случаи указали на необходимость таких проверок?
- Цифра "два" в наименовании класса опасности не должна вводить в заблуждение - это очень высокая степень. К примеру, аварийный резервуар НТЭК как раз второго класса. По закону мы должны проверять все такие объекты не чаще одного раза в год. В этом году из-за ограничений, введенных правительством на фоне COVID-19, у нас нет такой возможности. Поэтому из списка ОПО мы отобрали 17% - это свыше трехсот - где риски наиболее вероятны, и вышли в правительство с просьбой поручить проверки. Под каждый объект, который мы выбрали, есть обоснование. Соответствующее поручение нами уже получено.
Мы намерены проверить ОПО с высокой степенью физического износа. Данные о таких объектах у нас есть. Также в периметр проверок попали ОПО, где есть обращение со взрывопожароопасными газами, жидкостями, в том числе находящихся под высоким давлением. Третья группа касается обращения с химически опасными веществами (хлор, аммиак, кислоты). Кроме того, мы проверим условия ведения горных работ в опасных зонах. То есть, на тех участках, где есть деформация пластов пород, нарушение целостности площади, трещины, просадки, оползни, сейсмически опасные районы.
И еще одна группа - это ОПО, на которых в предыдущие годы неоднократно повторялись аварии либо несчастные случаи, и объекты, работу которых мы приостанавливали, обнаружив нарушения, несущие реальный риск жизни и здоровью людей.
- Аварии на нефтепроводах всегда вызывают широкий резонанс. Отмечает ли Ростехнадзор тенденцию роста таких аварий? Собирается ли служба каким-то образом усилить контроль, чтобы предупредить возникновение аварий на нефтепроводах?
- Надо учитывать, что не все нефтеразливы квалифицируются как аварии. Когда мы говорим об аварии, то подразумеваем полное разрушение объекта, факел и так далее. Нефтеразливы "помельче", здесь основные критерии объём и загрязнение водных объектов, фиксируются как инциденты. Начиная с 2015 года происходит в среднем по две аварии. В этом году была одна.
Сегодня в стране порядка 75 тыс. км нефте- и нефтепродкутопроводов. Значительная часть из них эксплуатируется со сроками более 30 лет. Заменить все в одночасье, конечно, невозможно. После каждой аварии мы расследуем причины и информируем организации: почему она произошла, как произошла и что нужно сделать, чтобы такого больше не случилось. С 2017 года мы разработали 15 руководств по безопасности в этой области. Конечно, это необязательные правила, но они основаны на здравом смысле, научных знаниях и на результатах расследования аварий. Компании следуют им и сами уделяют значительное внимание вопросам безаварийной работы. К примеру, "Транснефть" очень активно занимается трубной диагностикой, у них достаточно интересные наработки, эффективные собственные службы и ремонты проводятся именно там, где надо.
Кроме того, с развитием дистанционного мониторинга, мы активно будем запускать его и на трубопроводном транспорте. Это позволит повысить эффективность надзора и увеличить скорость реагирования на предпосылки к авариям.
- Нужно ли, на ваш взгляд, законодательно ограничить срок службы опасных объектов, связанных с хранением и транспортировкой нефти и нефтепродуктов? Сейчас у компаний, по факту, есть возможность продлевать сроки их службы бессрочно. Год назад такая идея обсуждалась.
- Ее очень сложно осуществить. Даже если мы законодательно ограничим, но у компании нет денег на замену труб, то откуда они могут появиться? Как вариант - повышение тарифов, но это и сейчас очень болезненный вопрос для нефтяников.
Трудно создавать законодательные ограничения, потому что в разных условиях одно и то же оборудование может вести себя и изнашиваться совершенно по-разному. Поэтому в первую очередь нужно искать технические возможности для решения проблемы нефтеразливов, а не устанавливать ограничения.
- Вы говорили, что четырёхсторонние соглашения с нефтяными компаниями стоит пересмотреть, так как экономическая ситуация сильно поменялась - они были подписаны еще в 2011 году. Какие положения на ваш взгляд нужно изменить? Как отнеслись к вашей идее другие участники соглашения? О чем удалось договориться? Нужно ли распространять такого рода соглашения на металлургическую и угольную отрасли?
- Мы предлагаем передать полный контроль за модернизацией НПЗ к Минэнерго и подвести итог реализации четырехсторонних соглашений.
Соглашения заключались в 2011 году и их основное предназначение - простимулировать компании увеличивать глубину нефтепереработки, выхода светлых нефтепродуктов и повышать экологические характеристики моторных топлив. Они были необходимы для повышения конкурентоспособности наших производств. Чтобы экспортным товаром была не только нефть, но и продукция более высоких переделов, и чтобы на этом зарабатывали не наши партнеры, а мы сами. И я хочу обратить внимание, что это добровольный документ - его неисполнение не предусматривает никаких санкций. Компании по собственной воле взяли на себя, так скажем, социалистические обязательства.
На сегодняшний день построено уже 63 установки по глубокой переработке нефти и, хотя по плану и было несколько больше, отставание связано с объективными причинами, в том числе с падением цен на нефть. По этой же причине актуальность договорённостей 2011 года оказалась под вопросом. Кроме того, Минэнерго разработало правила заключения соглашений о модернизации нефтеперерабатывающих мощностей и осуществления контроля за их исполнением. Правила вступили в силу с 1 января 2019 года, в них утвержден перечень установок вторичной переработки нефти, которые могут являться предметом соглашений по модернизации НПЗ. В связи с тем, что этот документ значительно дублирует четырехсторонние соглашения, Ростехнадзор направил в правительство предложение подвести итог их реализации и передать контроль за дальнейшей модернизацией НПЗ к Минэнерго. Федеральная антимонопольная служба (ФАС) поддержала наше предложение.
Для металлургических и угольных предприятий смысла в таких соглашениях нет. К примеру, на американском рынке в отношении наших компаний проводятся антидемпинговые расследования, получается, что они там работают эффективнее, чем американские компании. Продукция конкурентоспособна и востребована на мировом рынке.
- Но достаточно ли тех мер, которые эти отрасли организуют для повышения уровня промышленной безопасности?
- Коль скоро у нас бывают аварии, говорить, что этих мер достаточно, конечно, нельзя. Но с технической точки зрения, как я уже говорил, все на уровне. Что касается организации производственных процессов, то нужны более кардинальные меры.
Одна из них - аттестация в области промышленной безопасности. Ежегодно ей подлежат сотни тысяч специалистов, работающих на ОПО. До недавнего времени эта система сводилась не к получению реальных знаний, а к получению "корочки". Когда мы расследуем тяжелые случаи, то смотрим, как действовал специально обученный персонал. И выясняется, что иногда работники, что называется, действуют с точностью до наоборот - не только не предотвращают аварии или уменьшают их последствия, а наоборот усиливают негативный эффект. "Корочка" есть, а знаний на поверку никаких.
Мы в прошлом году изменили систему тестирования в области промышленной безопасности. Теперь есть единый портал, где специалисты должны сдавать экзамены. В таком формате проверяются теперь и те, кто раньше сдавал экзамены комиссии на самих предприятиях, а их подавляющее большинство. Риск что результаты можно "подкрутить" или попытаться обмануть, послав на тестирование не того человека, есть. Тем не менее, возможности по выдаче "липовых" удостоверений уже снижены в разы.
Если говорить о сложностях, то сложность возникла в работе по защите личных данных. Компания, которую мы изначально выбрали по конкурсу, в одиночку не справлялась с потоком тестируемых. Мы провели дополнительную сертификацию и решили проблему.
- "Росатом" озвучил планы построить новые блоки на Ленинградской, Смоленской АЭС. Подала ли компания документы на получение этих лицензий, и подавали ли они документы на продление сроков эксплуатации АЭС?
- Документы на предоставление лицензий на сооружение энергоблоков на Смоленской АЭС-2 и Ленинградской АЭС-2 в Ростехнадзор не поступали.
В июле Ростехнадзор выдал "Росэнергоатому" лицензию на эксплуатацию энергоблока №2 Ленинградской АЭС-2. Сейчас ввод энергоблока в эксплуатацию находится на стадии "физический пуск".
Всего в период 2019-2020 годов Ростехнадзор выдал (продлил) "Росэнергоатому" восемь лицензий: на эксплуатацию энергоблоков 1,2,3 Белоярской АЭС; а также на эксплуатацию энергоблоков Смоленской, Калининской, Кольской, Нововоронежской и Билибинской АЭС.
Сейчас мы рассматриваем заявление о продлении лицензии на эксплуатацию энергоблока №3 Билибинской АЭС с декабря 2020 года по декабрь 2025 года.; проводим проверку достоверности сведений, содержащихся в документах на продление лицензии.
Кроме того, "Роснергоатом" до конца года планирует подать заявление о выдаче лицензии на эксплуатацию энергоблока №4 Билибинской АЭС в период дополнительного срока (с декабря 2021 года по декабрь 2026 года).
- По поводу внедрения дистанционного мониторинга, который сейчас работает еще в тестовом режиме. Как продвигается работа по внедрению этой системы? Как себя показал пилотный проект? Довольны ли вы результатом, и что дальше?
- Мы уже в течение нескольких лет совместно с нашими поднадзорными организациями внедряем систему дистанционного мониторинга производственных процессов в разных отраслях: и нефтехимии, и переработке, в угольной отрасли. Активно работаем на эту тему и с "Газпромом".
До сегодняшнего дня мы изучали технические возможности системы и ее эффективность. Мы получили хорошие результаты и поняли, что с ее помощью можно получать всю необходимую нам информацию о состоянии опасного производственного объекта.
На следующем этапе мы планируем внедрить эту систему и сделать ее составной частью надзорной деятельности. Нам бы очень хотелось, чтобы результаты, которые можно получить благодаря ей, стали юридически значимыми. Основная идея - не проверять ту информацию, которую мы будем получать через систему дистанционного мониторинга. Чтобы априори считалось, что они проверены и мы нужную информацию получили. Для государства это большой плюс: не надо два раза делать одну работу. По тем же причинам это выгодно и предприятиям, кроме того, дистанционный мониторинг значительно снижает риск аварий, а в итоге это тоже деньги и зачастую огромные.
Мы ожидаем, что скоро выйдет постановление правительства по проведению эксперимента. Еще раз повторю, что суть этого постановления - уже не изучение технических возможностей, а правовое закрепление мероприятий.
Ещё есть система "Электронный инспектор". Это не менее интересная вещь, потому что 70% любой проверки - это изучение бумаг, которые находятся в эксплуатирующей организации. Их заполнение тоже занимает очень много времени. Мы хотим, чтобы с помощью этой программы документы создавались в личном кабинете в электронном виде, а система могла их проверять и указывать на ошибки. Запуск системы освободит наших инспекторов от рутинной деятельности и поможет сосредоточиться на работе, которая требует непосредственного участия человека. Поднадзорные организации в свою очередь, получат возможность осуществлять самопроверку в постоянном режиме, "забыть" что-то технически будет невозможно.
Немаловажен и ещё один момент. С компьютером нельзя "договориться", запуск цифровых решений значительно снижает риски совершения коррупционных преступлений.
- Когда системы дистанционного контроля должны заработать?
- Ростехнадзор уже длительное время во взаимодействии с поднадзорными организациями занимается апробацией элементов этих систем. Проектирование государственной системы "Цифровая платформа Ростехнадзора" завершено. Мы приступаем к её созданию, в настоящее время проходят процедуры размещения информации о соответствующем конкурсе. Сроки запуска первого этапа - середина 2021 года.
- А во сколько вы оцениваете затраты на создание этой системы и ее внедрение?
- Надо провести конкурс, изучить предложения, и тогда сумма будет понятна. Что касается внедрения, то цифры будут зависеть от масштабов предприятия, но абсолютно точно - критичными ни для кого не будут.
- Ростехнадзор сообщает, что в этом году достигнуты рекордные, даже с учётом вынужденного двухмесячного простоя предприятий, уровни снижения аварийности и смертельного травматизма. С чем, на ваш взгляд, это связано?
- После аварии на шахте "Распадской" в 2010 году было принято очень много организационных и нормативно-правовых решений. Тогда Ростехнадзор стал самостоятельным ведомством и у него появилось больше полномочий. И возможностей реагировать на ситуацию в области промышленной безопасности тоже стало больше - мы начали самостоятельно выпускать нормативно-правовые акты. Сразу выросла оперативность, повысилась конкретика в наших документах. У нас появились полномочия, связанные с осуществлением постоянного государственного надзора, в том числе по приостановке деятельности. Раньше такого не было. Весь комплекс мероприятий показал, что направление было выбрано правильное.
В 2014 году было предложено решение поделить в опасные производственные объекты по классам (I, II, III IV), выделив наиболее опасные объекты не только по содержанию процессов, но и по количеству аварий и случаев смертельного травматизма. Мы внедрили риск-ориентированный подход при назначении проверок.
Если говорить о цифрах, в 2010 году было зафиксировано 368 аварий, а в 2019 году - 149. На 21 сентября этого года - всего 79. Снижение очень заметное. То же самое и с травматизмом: в 2010 году - 464 случая, в прошлом году - 172. На 21 сентября - 107 случаев.
Почему такие показатели сейчас, когда мы даже на плановые проверки не выходим? Был предпринят ряд мер: большое внимание уделили общению с поднадзорными и профилактике, стали строже реагировать на нарушения. Кроме того, сама ситуация "взбодрила" поднадзорных, это такой психологический момент, аккуратное отношение к мерам по противодействию коронавирусу подстегнуло более внимательное отношение к мерам по соблюдению промышленной безопасности. Но основной эффект достигнут за счёт потенциала, накопленного в предыдущие годы. И это - главный результат.
