Законопроект о «регуляторных песочницах» при доработке превратился в проект института регулирования инновационного бизнеса. Предлагаемые «экспериментальные правовые режимы» (ЭПР) лишь формально ограничены цифровыми технологиями — они охватывают полузакрытый список сфер деятельности, в который входят не только финрынки, медицина и транспорт, но и образование, строительство и госуслуги. Если эксперименты с еще неучтенными законами товарами и услугами — как криптовалюта, беспилотное такси, удаленное образование в школе или здание, напечатанное строительным 3D-принтером,— будут успешны три года, их предлагается продлевать на год, а перед правительством ставить вопрос о превращении эксперимента в норму закона.
Минэкономики опубликовало для общественного обсуждения финальную версию законопроекта «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в РФ». По данным источников “Ъ” в Белом доме, согласительные совещания по тексту шли на прошлой и продолжатся на этой неделе. Затем ожидается внесение документа Белым домом в Госдуму: в отсутствие новых принципиальных разногласий есть шансы на его принятие парламентом в осеннюю сессию. Это открывает возможность запуска первых экспериментальных правовых режимов с середины 2020 года: правительство должно подготовить необходимые постановления за 120 дней после вступления закона в силу.
Законопроект об ЭПР де-факто объединяет идеи двух законопроектов о «регуляторных песочницах» — в финансовой (разработка ЦБ, уже обсуждается Госдумой) и в «гражданских» сферах.
Проект Минэкономики и структур Центра стратегических разработок (ЦСР) исходно был призван разрешить проблему несоответствия инновационных товаров и услуг (беспилотных автомобилей, телемедицины и т. п.) общему регулированию. По данным “Ъ”, представители ЦБ готовы остановить работу над «финансовым» проектом — проект закона об ЭПР описывает и его сферу.
Документ об ЭПР стал существенно короче и проще, в него введены механизмы согласования запуска ЭПР, приостановки, добровольного входа и выхода из него игроков. Список отраслей, в которых может быть введен ЭПР, стал формально закрытым: применимость экспериментального госрегулирования, которое может предусматривать отмену лицензий, несоблюдение ряда правовых норм и законов (кроме Конституции и федеральных конституционных законов), допусков, разрешений и т. п., сейчас исчерпывается шестью отраслями. Это цифровая медицина, высокоавтоматизированный транспорт, электронное обучение, новые финтехнологии, дистанционная продажа товаров и услуг и новые технологии в строительстве и эксплуатации недвижимости. Впрочем, седьмым пунктом идут «иные направления» — они устанавливаются федеральным законом, т. е. для открытия ЭПР в новой сфере нужно вносить поправки в отраслевой ФЗ. Список технологий, для которых возможны ЭПР, должно утверждать правительство — но большинство принципиально новых бизнесов уже используют цифровые технологии, а в числе шести отраслей уже есть вполне абстрактная «дистанционная продажа товаров и услуг», то есть список можно считать «полуоткрытым».
Механизм запуска ЭПР открытый: инициировать его может как госорган или регулятор, так и объединение предпринимателей и даже отдельный инициатор. При отсутствии возражений регулятора (при их наличии вопрос разрешается правительством) разрабатывается программа ЭПР сроком до трех лет: в ней описывается режим «спецрегулирования» (включая неприменение к участникам режима требований отдельных нормативно-правовых актов), сроки его действия, его субъекты, критерии для желающих присоединиться, цели эксперимента и т. д. Уполномоченным органом ЭПР может стать и публично-правовая компания (по отдельному закону или указу президента). Предприниматели за пределами финрынка организуют для участия в ЭПР некоммерческую организацию (или несколько, необязательно СРО), в случае с финансовыми рынками организацию, выступающую от имени предпринимателей, определяет сам Банк России. ЦБ, в отличие от прочих регуляторов, дано и прямое право ограничивать объемы операций субъектов экспериментального режима, для прочих отраслей таких ограничений нет — очевидно, регуляторы могут пытаться обосновать их в программе ЭПР.
Спецрежим может быть ограничен регионом, сами субъекты РФ могут вводить ЭПР на своей территории в сфере своей компетенции, федеральный центр и регионы вместе — в сфере совместного ведения, что актуально для здравоохранения и среднего образования. Муниципальные ЭПР не предусмотрены. Важный момент — статус участника такого режима: им является и любой потребитель товаров и услуг, производимых субъектом ЭПР. Потребителя «экспериментальных» товаров и услуг обязаны детально проинформировать о том, что он имеет дело не со стандартным товаром, а если субъект ЭПР доминирует на рынке в понимании ФАС, потребителю должны предоставить выбор между обычным и экспериментальным регулированием (это слабое место проекта, как и большая часть тем, связанных с ФАС). «Экспериментальные» госуслуги должны обязательно предоставляться и вне ЭПР, то есть «нецифровым» способом. О возможных затрагивающих ЭПР интересах третьих лиц необходимо сообщать в СМИ. Спецрегулирование при этом не исключает применения к правоотношениям Гражданского кодекса (в частности, ответственности за причиненный вред и норм защиты прав потребителей), в ряде случаев может вводиться обязательное страхование ответственности за вред от реализации ЭПР.
Если «вход» в ЭПР и его инициация достаточно свободны, то описание «выхода», добровольного или нет, видимо, сильно пострадало при согласовании законопроекта. ЭПР в целом и для одного участника досрочно может отменить отраслевой закон или двукратное нарушение режима ЭПР (в том числе недостоверная отчетность), при этом вопросы нарушений и ответственности де-факто отданы на откуп регулятору (хотя исключение из ЭПР можно обжаловать в суде). Наконец, прекратить действие режима можно по ходатайству прокурора, если ЭПР используется «для совершения преступлений иди административных правонарушений» (из формулировок, впрочем, следует, что нужен приговор суда или административный штраф: в целом законопроект постулирует правомерность действий участника режима, если его действия не соответствуют правовым актам, из-под действия которых он выведен). Тем не менее большая часть дискреционных решений об участии в ЭПР принимается органом правительства, а корректируется или приостанавливается режим по итогам обсуждений регулятора, заинтересованного ведомства и предпринимателей, арбитром в них также будет правительство. Оно же может приостановить или отменить режим фактически по своему усмотрению. Субъект ЭПР при этом ограничен в праве выхода из режима в отсутствие ущерба кому-либо — доказательства этого, видимо, будут проблемой для бизнеса.
ЭПР остался бы «регуляторной песочницей», если бы не его финал. По завершении режима (до трех лет) при согласии уполномоченного органа, госрегулятора и предпринимателей в правительство будет вноситься предложение о превращении норм ЭПР в постоянное общее регулирование: Белый дом будет должен во всяком случае рассмотреть эту заявку в течение года, а ЭПР на этот срок может быть продлен. Иными словами, если в течение трех лет оборот биткойна, не соответствующие СНиПам инновационные здания, дистанционные школы и даже инновационные госуслуги не принесли никому вреда, не подорвали основы нравственности и не вызвали народных волнений — у них есть шанс превратиться в законную норму. Де-факто это превращает ЭПР в инструмент институциональных изменений: сейчас большинство сходных полузаконных экспериментов, организованных явочным порядком, заканчиваются закрытыми обсуждениями в министерствах (где главным аргументом выступает «как бы чего не вышло») — или уголовными делами.
Дмитрий Бутрин
Газета "Коммерсантъ" №122 от , стр. 1
